Свободное
слово
Это написал историк Хуан Пабло Фузи и потом это неоднократно
подчеркивалось. Реставрация демократии после смерти Франко, освященную
Конституцией 1978 г.
и уставами региональных автономий, которые произошли от неё, создала совершенно
новую историческую ситуацию для культурной жизни страны. Основанную на свободе.
Пресса, театр, кинематография и художественная деятельность
стали распространяться и поддерживаться не только центральным, но и региональными и местными правительствами. Как
тот же Фузи вспоминал в книге «Век Испании: культура», в 1986 году в Мадриде королева
София открыла Центр искусства, ставшего с этого времени местом значительных
выставок современного искусства, организованных Министерством Культуры. В том
же году в Мериде открылся Национальный музей Римского Искусства работы
архитектора Рафаэля Монео; дворец Вильяэрмоса в Мадриде приспособили под Музей
коллекции Тиссена, приобретенной государством в 1993 г. В 1988 г. была открыта новая
Национальная музыкальная Аудитория в Мадриде,
созданная Хосе Мария Гарсией; и через год Атлантический Центр современного искусства
в Лас-Пальмасе Саенса де Оисы. А в 1991 г. Дворец фестивалей Кантабрии в
Сантандере, построенный тем же архитектором Саенсом де Оисой. В 1993 г. в Сантьяго открылся
Галисийский Центр современного искусства, Альваро Сисы. В 1996 г. Музей современного искусства
Барселоны, работы Ричарда Мейера; и Музей Домус, японца Исодзаки в Ла-Корунье.
В 1997 г.
повторно открылся Королевский театр Мадрида и Музей Гугенхайма в Бильбао работы
Франка Гери, а в Лас-Пальмасе зал Альфредо Крауса архитектора Оскара Тускетса.
Валенсия, которая, кажется, связала будущее слово со своей
недавно отреставрированной каменной записной книжкой - Лонжей, базиликой Мадонны
Беззащитных, башни Кварт, церковью Кармен, модернистским рынком Колумба...-является
хорошей метафорой этого процесса демократизации. Культурная тревога Испании
отражается здесь во Дворце Музыки, Хосе Марии Паредеса, в Валенсийском Институте
современного искусства архитекторов Эмилио Хименеса и Карлоса Сальвадореса и
чарующем Музее наук работы Калатравы. Восстановлению города Турии позднее помогал
и разносторонний и плодовитый писателя-эмигрант Макс Ауб, столетие которого
позволило сократить паузу между настоящим написания и будущим читателей.
Новый литературный пейзаж Валенсии, мечтательной и
воображаемой, создает выдающийся романист Рафаэль Чирбес, пейзаж самых свободных
возможностей, требующий историй о современности, но также и тонкости, пейзаж, свободный
от общественных и политических договоренностей, что, как показывает приводящий
в отчаяние «Крематорий» Чирбеса, не значит, что политическая реальность и социальный
анализ перестали использоваться среди его горных цепей.
«Мы живем - сказал Чирбес - во время, в котором нет
фундамента, нет идей, которые могли бы поддержать нас». Возможно. Во всяком
случае, нет сомнения, что испанская литература переживает сегодня время, в котором
индивидуальность и разнообразие торжествуют над школами, движениями и
поколениями. Это поэты Пере Химферрер, Антонио Мартинес Саррион, Луис Альберто
Куэнки, Джон Хуаристи или Луис Гарсия Монтеро. Романисты Хуан Марсе, Альваро
Помбо, Эдуардо Мендоса, Антонио Муньос Молина, Хуан Хосе Мильяс, Луис Матео
Дьес, Хавьер Мариас, Энрике Вила-Матас, Бернардо Атксага, Игнасио Мартинес
Писон. Эссеисты Андрес Трапьельо, Санчес Ферлосио или Хосе Карлос Маинер. И философы
Хулиан Мариас, Эмилио Льедо, Эухенио Триас, Хосе Антонио Марина и весёлый
Фернанду Саватер.
Множество – вот слово, которое определяет испанскую
интеллектуальную жизнь. Кино, от мелодрамы Педро Альмодовара через саспенс
Алехандро Аменабара к реализму Фернандо Леон де Араноа, академизму Хосе Луис Гарси,
улыбке Фернанду Труеба, медленному и глубокому взгляду Виктора Эрисе или
визуальной поэзии Хосе Луис Герина, также отражает это множество в его самом
широком разнообразии стилей, тем и форм. И то же самое можно сказать о
живописи, где сосуществуют поп Эдуардо Арройо и поэтический реализм Антонио
Лопеса с сияющим Барсело, одним из наших самых современных художников-примитивистов,
потому что он, кажется, пишет с той же опытной и мечтательной радостью, с
которой перемешивал бы грязь и сажу и использовал неровную поверхность один из
тех охотников доисторической эпохи, которые завещали нам бизонов Альтамиры.
Дни ортодоксии и парадигм закончились, хотя всегда
есть тот, кто хочет, чтобы вещи были только белыми или черными, без оттенков. Как
некоторые литературные критики, которые все еще не понимают и не поймут
никогда, что одновременно можно считать лучшими Гальдоса и Бенета, или Гонгору
и Лопе де Вега. Так же и с городами и
теми путешественниками, которые неспособны понять, что кто-то может любить одновременно
Барселону, Мадрид или Бильбао. Путешественник, который сейчас покидает
Валенсию, где скорость и беспокойство присутствующей жизни сосуществуют в том
же биении со всеми сокровищами прошлого, машинами и средневековыми конструкциями,
путешественник рядом с Турией, между апельсиновыми деревьями, в направлении
моря древних греков, которые заполняют наше воображение, он знает, что это
только вопрос открытых глаз и прогулок по всем мирам, которые есть в городе.
|