Кроме рассмотренных областей человеческой деятельности, существует обыденная реальность, которая включает в себя основные сферы нашей жизни, такие, как образование, трудовая деятельность, семейная жизнь, свободное время и потребление.

Поэтому придется продолжить наш экскурс из области умозрительной в сферу реальной жизни. Начнем с образования.

Зачем, например, учиться 6 лет в медицинском институте, ещё год в ординатуре, чтобы получить врачебный диплом и потом несколько лет работать на низкооплачиваемых должностях с неясными перспективами. Можно закончить, скажем, 6-месячные курсы лоцманов речного пароходства и сразу получать гораздо большую зарплату, работая шкипером на барже. Вновь в соревновании длительного и короткого побеждает короткий процесс.

В ситуации бурного роста уровня потребления многие студенты вынуждены подрабатывать. Раньше это делалось исключительно во время длинных летних каникул или же по вечерам. Но сегодня сложилась такое положение, когда работа и учеба для многих студентов слились в единое целое.

В результате, учеба перестала быть "длительным" занятием, требующим концентрации и затрат усилий и времени. Учеба теперь всего лишь один из фрагментов впечатлений, из которых и состоит жизнь современного городского молодого человека наряду с работой, развлечениями, тусовками, путешествиями и пр. и от которых ему трудно отгородиться. Всегда есть что-то еще, что нужно сделать, прежде чем на полгода сесть за чтение «Критики чистого разума». Появление таких студентов на занятиях является просто следствием их перемещения из одной точки пространства в другую.

Совершенно естественно, что желание идти в ногу со временем и повысить свои акции на бирже труда не оставляет им никакой возможности для обычной студенческой аскезы и отрешенности прежних времен.

Следующая область реальной действительности - трудовая деятельность.

Американский антрополог Ричард Сеннет в своей замечательной работе "Коррозия харакетра" (“The Corrosion of Character: The Personal Consequences of Work in the New Capitalism”. NY, Norton, 1998. В Росси переведена в 2004 г.) очень убедительно описывает ситуацию, сложившуюся среди удачливых представителей экономики 90-ых, занятых в финансах, Web-дизайне, рекламе, электронной журналистике и прочих трудовых областях, еще недавно вовсе не существовавших. Всех этих людей отличает гибкость и способность к перепрофилированию, знание современных управленческих, организационных и коммуникационных технологий и т.д. При этом они не являются фанатиками бизнеса, которые неразвиты в социальном плане, наоборот, они активно борются за свою жизнь. Они умеют и любят пользоваться возможностями новой экономики.

Таких людей довольно много, хотя пока их абсолютное меньшинство. Они свободны от монотонной рутины конвейера, у них гибкий график работы, они постоянно в разъездах. Они находятся в центре многочисленных коммуникационных потоков. Однако, они сталкиваются с большими проблемами, когда пытаются упорядочить свою жизнь.

Иногда они сгорают очень рано, не дожив до 35 лет. Известно, что примерно 10 тысяч японцев ежегодно умирают от стресса. В США с ростом новой экономики за 10 лет в 2 раза выросло количество выписанных рецептов на психотропные препараты. Примерно 20 млн. американцев принимают антидепрессанты. Иными словами, «сгорание» и депрессия являются специфическими и всеобщими болезнями информационного общества.

Важная часть трудовой деятельности – это карьера. Раньше люди начинали работать на предприятии только после того, как заканчивали обучение. Потом человек осваивал все ступени карьерной лестницы. Сегодня же ситуация такова, что человек считается неудачником, если остается на одной и той же работе более 1,5 лет. Неполный рабочий день, консультации, outsourcing, работа по свободному графику и частая смена работы становятся обычным явлением.

Очевидно, что в первую очередь от этого страдает эффективность поручаемой работы. В Интернет-компаниях программисты не задерживаются более 3-4 месяцев. Происходит это не из-за маленькой зарплаты или плохих условий труда, обычно с этим все в порядке. Просто таких специалистов не хватает, им предлагают все большую зарплату, а частая смена места работы теперь не является отрицательным признаком.

Но, абсолютно понятно, что поручать что-либо такому сотруднику бессмысленно, поскольку просто невозможно проверить его работу, потому что он не успеет ее закончить до очередного увольнения. Поэтому теперь центральная задача руководства многих современных предприятий – не только найти, но и удержать персонал. И, кроме того, теряет смысл долгосрочное планирование, заменяясь краткосрочным.

Оказалось, что сегодня в трудовой жизни появились новые предпочтительные черты характера, которые вознаграждаются экономически. Это, например, открытость, мобильность, способность приспосабливаться. Здесь, кстати, кроется ответ на вопрос о падении престижа профессии преподавателя. Ведь она по определению связана с неспешностью, линейностью и стабильностью, основанных на определенной системе ценностей. А это очень плохо согласуется с новым временем и, в том числе, с зарплатой.

Одной из главных проблем культурной действительности сегодня является проблема сохранения семьи и взаимоотношений полов.

Вновь обратимся к работе Сеннетта. Автора особенно интересуют взаимоотношения между работой и семьей. Анализируя их, он отмечает, что личная жизнь требует времени такого рода, которого как раз и не хватает - медленного времени. Логика частной жизни неспешна, поэтому она несет в себе нечто вневременное и проблематичное с позиции нового времени.

Раньше, да и теперь брак ассоциировался с понятием долгосрочности, а потому является медленным процессом. Может быть, именно поэтому моногамия сегодня представляется одной из наилучших возможностей удержаться в бешеном потоке жизни. Поэтому постоянно растущее число разводов – это результат новых условий труда, когда семейная жизнь становится остаточной категорией, своего рода резервом времени, который можно заполнять в зависимости от рода занятий человека.

Современному мышлению все труднее придумать, зачем нужна семья. Ведь нет другой социальной области, в которой были бы так важны длинные логические цепи, т.е. родственные связи, и медленное течение времени. Последнее необходимо для выстраивания и поддерживания отношений, для совместного ведения хозяйства и воспитания детей и т.д.

В результате действия современной экономической реальности на семейную жизнь оказывается колоссальное давление. И поэтому же многие работодатели предпочитают брать на работу неженатых сотрудников, т.к. они будут работать столько, сколько понадобится.

В эпоху, когда женщины стоят наравне с мужчинами в трудной борьбе на рынке труда, а граница между рабочим и свободным временем стирается, роль полов становится все более неопределенной и сомнительной. Теперь уже неясно, что значит быть хорошим мужчиной или хорошей женщиной, во всяком случае это требует новых определений.
Меняются не только отношения между полами, но и между поколениями. Когда культура меняется с бешеной скоростью, трудно понять, чему следующее поколение может научиться у предыдущего. Мудрость родителей уже неактуальна.

Вывод из этих рассуждений таков:

чем быстрее и глубже изменения, тем более проблематичной становится передача культурного наследия следующим поколениям. Дети и молодежь становятся свободнее в выборе собственных ценностей и смысла жизни. Длительность и продолжительность, как обычно, проигрывают, а спонтанность и инновации выигрывают. Хорошо это или плохо, зависит только от содержания инноваций. Лишь люди, у которых вообще отсутствуют моральные ценности, могут считать, что все новое – хорошо.
И газовая камера когда-то была новшеством.

Другая проблема реальной жизни состоит в поклонении молодости.

Практически во всех цивилизациях, кроме нашей нынешней, жизненная фаза взрослого человека и даже старость имеют высокий статус. Это связано с тем, что жизнь сформировавшегося взрослого человека связана с ответственностью, устойчивостью и обязанностями.

В современном мире, напротив, стало цениться качество оставаться молодым как можно дольше. Но молодой человек просто в силу нехватки времени и опыта ещё не может определиться, сделать свой выбор, который его к чему-либо обязывал, и потому открыт для всех возможностей.

Период юности в современном обществе понемногу раздвигается, захватывая детство и зрелость. Семилетнему ребенку навязывается поп-музыка с явной сексуальной направленностью и мода, соответствующая подростковому возрасту. А 40-летние со всех сторон слышат, как хорошо было бы, если бы они подольше оставались молодыми и красивыми. Этого можно добиться, например, с помощью пластической хирургии, с одной стороны, и вообще, если не останавливаться в своем развитии, с другой. А в результате взрослые люди сохраняют юношескую неуверенность в себе и в своей личностной характеристике.

Есть все основания считать, что культура, не уважающая зрелость и старость, не имеет никакого представления о своих корнях, а, следовательно, ни малейшего понятия о своем будущем.

Хотя в таком положении дел чаще всего обвиняют рекламу и поп-культуру, все же, мы полагаем, что такая ситуация сложилась в первую очередь под влиянием новой экономики, ценящей успех на короткое время. Поп-культура может быть хорошей или плохой, но сама по себе она – не более, чем отражение глубинных процессов в социуме.

Еще одна важная область реальной жизни, которая тоже заслуживает особого внимания – сфера потребления.

Улучшение материального благосостояния во всех промышленно развитых странах стало очевидным, особенно, начиная с 80-ых годов 20 века. Но, конечно, о повышении всеобщего благоденствия можно поспорить. Бурный экономический рост последних десятилетий автоматически предполагает увеличение потребления. Об этом еще в 60-ые годы в своей книге «Суета беспокойного человека в государстве всеобщего благоденствия» предупреждал шведский экономист С. Линдер, который считал, что увеличение потребления может происходить за счет:

- появления новых рынков сбыта;
- увеличения личного потребления.

В действительности происходит и то, и другое.

С новыми рынками все понятно, сегодня это фактически вся Восточная Европа.
Что касается личного потребления, то для того, чтобы оно росло, необходимо, чтобы потребители либо могли пользоваться большим числом товаров, либо чаще их менять. И здесь тоже происходит и то, и другое.

С одной стороны, время жизни товаров, например, одежды или телевизоров все короче и короче, а, с другой стороны, современная квартира содержит больше разных вещей, чем, например, в 80-ые годы. Ассортимент расширяется всюду, а не только в сфере высоких технологий. Линдер, писавший свою книгу 40 лет назад на основе анализа экономики США оказался абсолютно прав.

Сегодня свободное время начинает походить на работу. Связано это, в первую очередь, с постоянно возрастающим объемом потребления товаров и услуг каждым человеком. А увеличение ассортимента продукции и поиск целевых групп потребителей составляет сегодня одну из основных проблем для руководителей тех предприятий, которые стараются идти в ногу со временем.

В современном обществе семейный поход в супермаркет на целый день стал обычным способом проведения досуга. Для этого строятся огромные торговые моллы с кафе, ресторанами, детскими площадками и кинотеатрами. Но основные площади в них заняты торговыми площадями. Гуляя по таким "торговым городкам" и проводя там свобоное время, люди поневоле что-нибудь покупают, даже не самые необходимые им вещи.

Считалось, например, что новые технологии позволят человеку сэкономить время на многих рутинных действиях и освободить его для собственного развития, отдыха и т.д. На деле же оказалось, что эффект прямо противоположен. Электронная почта и мобильный телефон создали такую степень свободы, при которой человек оказался постоянно доступен. Т.е., когда почты и звонков немного, эти новшества действительно экономят время. Но если число входящих звонков и сообщений зашкаливает за разумные пределы, то ответы на них занимают не только рабочее, но и свободное время.

Или когда количество автомашин на шоссе или улицах становится таким, что скорость снижается до скорости пешехода, то даже самые ярые автомобилисты пересаживаются на метро или велосипед. Хотя автомобиль, в определенном смысле, представляет собой пример того, что не все можно ускорять до бесконечности. Число автомобилей в США с 1970 г. по настоящее время утроилось, а средняя скорость движения по Манхэттену снизилась до 11 км в час.

Подведем итоги.

Мы зафиксировали глобальное изменение соотношения пространства и времени в связи с изменениями в области коммуникационных технологий. Это, в свою очередь, привело к изменению состояния культуры в сторону ее упрощения, фрагментации и ускорения изменений. Фрагментация времени приводит к утере исторического самосознания, или культурной памяти, хранящей информацию о том, что и как было раньше. Именно с этой точки зрения отрицание истории представляет большую опасность, потому что при таких условиях неясно, что делать дальше. Поскольку наше время и наша культура не имеют ни направления, ни исторического самосознания, потому что внимание сосредоточено на «здесь и сейчас».

При переизбытке поступающей информации возможности ее усвоения уменьшаются прямо пропорционально росту ее объема. Доходит до того, что шведский философ-обществовед Л.Х.Шмидт предлагает «ограничивать поток поступающей информации ради сохранения знаний».

Учитывая выявленные тенденции, общий итог выглядит довольно пессимистично. Несомненно, такое положение дел должно было насторожить современных мыслителей и заставить их предпринимать хоть какие-то усилия, если не для перелома ситуации, что невозможно, то, хотя бы, для выработки программы мер по защите и компенсации пострадавшим.

Посмотрим, что же происходит в этой области. Картина здесь вполне удручающая. Для описания нынешнего состояния культуры предложена масса совершенно фантастических понятий.

Жан Бодрийяр говорит о «вдавливании пространственно-временных осей», Энтони Гидденс рассуждает о «столкновении координат пространства и времени», Поль Вирилио считает, что мы живем «во времени без задержек», а Мануэль Кастеллс полагает, что «пространство действия заменило собой пространство положения» и т.д. и т.п.

В конце концов, оказалось, что создание информационного общества уже привело к целому ряду непредвиденных побочных эффектов, самые важные из которых мы можем обозначить как фрагментацию и дробление времени на все более короткие интервалы, а, следовательно, и потерю логической преемственности. Результатом этого становится все, что угодно – от стресса, депрессии и потери инициативности до фундаментализма, как способа бегства от все возрастающей и непонятной сложности мира.

Поэтому среди французских интеллектуалов, от Пьера Бурдье и Жана Бодрийяра до Поля Вирилио, считается, что отсутствие логических связей и возможности понять окружающее угрожает самому демократическому устройству общества. В Италии это мнение разделяет У.Эко, аналогичную озабоченность высказывают их немецкие и американские коллеги. Однако никто из упомянутых столпов обществознания и философии не предлагает никаких рецептов по исправлению ситуации, ограничиваясь её констатацией.

Так, М. Кастеллс в конце своего 3-х томного труда об информационной эпохе («Конец тысячелетия») просто предостерегает читателя от возведения воздушных замков эпохи его молодости, т.е. концу 60-х началу 70-ых годов. Э.Гидденс («Убегающий мир») неоригинально считает, что все устроится само собой. Бурдье советует пользоваться выключателем, а Вирилио честно признается, что не видит возможности решить проблемы, возникающие из-за ускорения и потока информации.

Это кажется странным, но наверняка имеет свое объяснение. Может быть, оно состоит в том, что все они и другие подобные философы, культурологи, обществоведы ментально, т.е. по образованию, просвещению и социальному опыту, принадлежат к ушедшей эпохе, которая никогда не вернется. Они привыкли писать много, тяжело и витиевато, предназначая свои тексты узкому кругу таких же городских интеллектуалов, как они сами, для чтения со словарем иностранных слов и избытком времени.

Но сегодня то, что можно сообщить быстро и коротко, нужно сообщать быстро и коротко, а не требовать несколько недель времени жизни читателя. Кстати, вероятно, здесь кроется одна из причин падения статуса научных работников в последние годы.

Справедливости ради, следует отметить, что совсем недавно стали появляться работы, удовлетворяющие современным требованиям. Заслуженного мирового успеха достигла книга Юстейна Гордера «Мир Софии», посвященная истории философии. Эта книга, написанная в стиле увлекательного молодежного романа, охватывающего 2,5 тысячи лет истории философии, дает возможность многомиллионной молодежной аудитории приобщиться к сложному философскому миру без тех сложностей и трудов, которые требовала прежняя система обучения.

Пример этой книги показывает один из возможных путей решения показанных ранее проблем. С другой стороны, всегда есть идеи, которые приходят быстро, и которые требуют времени на обдумывание. Известно, что, например, физики и математики достигают профессиональных вершин в 30-40 лет, а метафизики за редкими исключениями не опубликовывали чего-либо стоящего раньше достижения 50 летнего возраста.

Клод Леви-Стросс перед тем, как в 1949 опубликовать свою книгу, которая коренным образом изменила наши представления о родственных узах, потратил 4 года, размышляя о том «почему так происходит, что индийское кастовое общество является зеркальным отражением австралийской системы родства?». Если бы он сегодня получил грант на такое исследование, то лишился бы работы через год, не представив готовой работы.

Этот пример иллюстрирует положение о том, что главная современная ставка на эффективность, напрямую связанная с возрастающей скоростью всего, не должна быть универсальным критерием оценки культуры. Очевидно, что неспешность нуждается в защите, а скорость вполне успешна сама по себе и удивительно конкурентноспособна.