Для понимания полных адаптационных возможностей культуры необходимо подробное и точное знание основных положений, лежащих в ее основании. Так, в основе современной европейской культуры лежит древняя Греко-римская культурная парадигма.
Помимо известной принципиальной триады она основывалась на нескольких специфических развитых и действующих совместно принципах, в том числе: принцип соревновательности и почетности первенства, принцип войны, принцип создания технологий. Это имело решающее значение для самого духа общеевропейской культурной памяти и оказало непосредственное влияние на конструкцию европейской цивилизации.
Все эти принципы кажутся нам, носителям соответствующей культурной памяти, совершенно естественными и нам кажется, что по другому и быть не может. Однако, все гораздо сложнее. Рассмотрим эти дополнительные принципы подробнее.
Хотя лидер зачастую бывает необходим и пользуется почетом, но так бывает не всегда. Например, среди хорошо изученных американскими антропологами индейцев-пуэбло «лидер» считается почти что гадким человеком и в экстремальных случаях может быть даже убит по обвинению в колдовстве. Идеальным индейцем-пуэбло считается тихий ненавязчивый человек, не вызывающий раздоров в обществе. Психологическое тестирование детей индейцев показало, что их дети не только не пытались превзойти других, чтобы стать победителями, но даже специально старались не делать ничего как можно лучше, чтобы тем самым не унизить и не смутить своих товарищей и этим не вызвать их ненависть.
Принцип войны тоже вовсе не обязателен для существования человеческих сообществ. Да, человек агрессивен , но на самом деле человек не очень боевит и воинственен по природе. Приматы вообще довольно трусливы по сравнению, например, с плотоядными. Многие первобытные племена вообще не знали войны. А в тех случаях, когда борьба все-таки велась, предпочитали не сходиться лицом к лицу, а действовать из засады и убить противника прежде, чем тот сможет защитить себя.
Зачастую прямые стычки ограничивались громкими заявлениями или, в крайнем случае, заканчивались после первой крови. Понятно, что война – это битва не между индивидами, а между социальными организмами, это явление культуры. И с культурологических позиций она вполне может быть объяснена как культурное явление, как столкновение культур.
Принцип технологии является абсолютно эксклюзивным изобретением Древней Греции, которому мы обязаны техническим прогрессом и современным уровнем жизни. Этот принцип подразумевает существование определенной последовательности интеллектуального процесса новаторского поиска.
Начальной фазой является либо свободный, либо инициированный социальным заказом творческий поиск. Результатом его обычно становится некая теория, объясняющая новое или известное явление из окружающего мира. Причем такая теория необязательно является естественнонаучной, она вполне может принадлежать к области гуманитарных наук.
Следующая фаза – трансляция теоретических положений на человеческие потребности, попытка применить их на практике. Это не менее сложный и интеллектоемкий процесс. Так из теоретической появляется прикладная наука, главной задачей которой является определение возможностей практического использования нового теоретического знания. В рамках прикладной науки появляются первые образцы продукции, имеющей смысл именно в рамках принятой культурной формы.
После этого наступает очередной этап – разработка промышленных технологий и соответствующей техники и материалов. Обычно мы связываем этот процесс с промышленными революциями, но на самом деле это напрямую завязано на научные исследования. Толчок промышленным революциям дает прорыв в области сначала академической, а затем и прикладной науки. И уже после этого, с некоторой задержкой во времени, следует промышленный и технологический прорыв. Такая задержка во времени вызвана необходимостью осознания новых возможностей, а также наличием финансовых, промышленных, энергетических, людских и прочих ресурсов, необходимостью их концентрации на эти цели и т.д.
Завершающий этап технологического процесса состоит в массовом или хотя бы серийном производстве и внедрении в широкое потребление конечного продукта или линейки новой продукции или товара.
Итак, все эти факторы, действуя совместно, сформировали современное европейское общество с его культурой, специфическими чертами которой являются: практичность, рационализм, индивидуализм, лидерство, стремление к первенству. Надо отметить, конечно, что части из этих свойств мы обязаны влиянию Возрождения, Реформации и эпохи Просвещения. Но в целом, до сих пор культурная память европейца основана на тех символах и ценностях, которые были заложены и интенсифицированы древней культурой Греции и частично Рима.
С точки зрения принципов адаптации к окружающей среде вообще и к культуре в частности, нынешняя европейская культурная формация многим представляется оптимальной среди других известных культурных форм. Некоторые культуры либо полностью перенимают всю внутреннюю и внешнюю атрибутику (как Япония, Юго-Восточная Азия), либо ограничиваются промышленно-технологической составляющей (как мусульманские страны и Индия).
Смысл этого явления состоит в том, что европейская культурная память не особенно стремится адаптироваться к другим, в том числе соседним культурам. Скорее можно говорить об обратном явлении: прочие культурные формации вынуждены тем или иным способом приспосабливаться к западной культурной парадигме.
Отчасти это происходит и потому, что европейский суперэтнос, или иначе его еще называют – цивилизация, еще не подошел ко времени окончания своего существования, хотя уже прошел фазу активности и перешел в состояние инерционного бытия, обычно характеризуемого обилием материальных богатств и относительно высоким уровнем жизни.
Некоторые итоги.
Итак, адаптационная функция культуры реализуется, благодаря совместному действию двух социокультурных процессов, один из которых направлен вовне – на усиление биологических возможностей человека, а второй – вовнутрь, на саму культуру, интенсифицируя культурную память или поток культурной традиции.
Усиление естественного биологического свойства живых организмов к персональному и видовому выживанию реализуется в результате т.н. цефализации, означающей, что в ходе эволюции вида Homo sapiens развивается преимущественно центральная нервная система и головной мозг. В результате этого, люди получили возможность создавать искусственные (неприродные) способы повышения выживаемости вида. Так возникает то, что обычно именуется «технический прогресс».
Из истории и этнографии известно, что этот фактор реализуется практически всегда, но всегда при этом в очень разной степени и в этом смысле он не является всеобще обязательным. Как мы видели, разница в степени технического, технологического и научного развития также обусловлена культурными факторами, но уже следующего более высокого порядка – формой письменности и вызванными ею особенностями мышления.
Однако такой способ адаптации носит «антиприродный» характер, поскольку: - противоречит одному из основных законов природы – II закону термодинамики, провозглашающему постоянный рост энтропии с ходом исторического времени. Напротив, созидательная творческая деятельность человека направлена на создание антиэнтропийных процессов и артефактов. - создавая искусственные способы выживания и адаптации, человек исключает из естественного кругооборота вещества в природе огромные ресурсы. Уничтожение полезных ископаемых, вырубка лесов, выедание и вытаптывание пастбищ и прочие «подвиги» человечества являются процессами необратимыми.
Но эффект антропного этнического воздействия на природу не так однозначен и прост. Здесь уместно вспомнить футуристическую конструкцию Льва Гумилева. Напомню, что после битвы при Каннах в 216 г. до н.э., где Ганнибал разбил вдвое превосходящие его силы римские легионы, ему нужен был всего лишь небольшой отряд пехоты, чтобы взять Рим и победоносно закончить кампанию.
Обе стороны привели весьма убедительные доводы «за» и «против». И старейшины Карфагена по-своему абсолютно обоснованно ответили ему: «Ты же и так побеждаешь, зачем тебе еще воины?». Итогом такого решения стало разрушение Карфагена в 146 г. до н.э. и гибель внуков этих самых старейшин. Из-за случившегося была навсегда утрачена богатая пуническая литература Карфагена. Были выпаханы и заброшены долины в ущельях гор Атласа, поскольку на эту страну была возложена обязанность кормить Рим хлебом. Спасаясь от римлян, коренные жители этих мест берберы двинулись на юг, где их стада вытоптали еще зеленевшие равнины Западной Сахары. Ведь во времена Ганнибала в Северной Сахаре текли реки и ее населяли львы, слоны, лошади и прочая более мелкая живность. А через 2000 лет антропного воздействия римских и затем арабских завовевателей всю это богатую фауну заменил один верблюд.
А что было бы, рассуждал Гумилев, если бы власти Карфагена поддержали своего полководца? Могла ли история развиваться иначе? Да, и не только история.
Своевременная помощь Ганнибалу означала разрушение Рима, освобождение галлийских и самнитских племен. Остановка безудержного строения городов в Италии привела бы к сохранению буковых и дубовых лесов на Апеннинском полуострове и этрусских городов в долине реки Арно. Были бы спасены богатства Галлии и сокровища искусства Эллады. Конечно, были бы и потери – не было бы Аппиевой дороги, терм Каракаллы и латинского языка в науке и школах будущего.
Тем не менее, развитие производственных отношений шло бы своим чередом и на место античного рабовладения раньше или позже пришел бы феодализм. Центр развития цивилизации в Средиземноморье сместился бы из Италии и Галлии на север Африки. В итоге, через 2000 лет перед нами появляется совершенно новое политико-географическое мироустройство, радикально отличающееся от нынешнего. Надо ли говорить, что вся дальнейшая история Европы развивалась бы по-другому.
Такова цена на первый взгляд обоснованного сознательного решения и эффективность сказанного слова. Поэтому, только в самом общем смысле можно говорить о том, что с помощью антропного фактора, или, иначе говоря, технического прогресса человек добивается сиюминутного успеха и выгоды, но проигрывает в будущем, разрушая собственную среду обитания.
С другой стороны, интенсификация культурной памяти тоже имеет свой предел, который реализуется при достижении максимально возможного уровня адаптации к среде. Примером могут служить примитивные племена, находящиеся в состоянии гомеостаза со средой обитания и потому не испытывающие необходимости в дальнейшем развитии.
У таких племен строго регламентирован процесс рождения потомства. Так, в некоторых племенах Океании для того, чтобы вступить в брак и родить ребенка, молодой человек должен убить члена соседнего племени и, в доказательство, принести его голову. Таким способом поддерживается постоянная нагрузка на питательные возможности, предоставляемые природой в местах обитания племени. В остальном, достигнутое ими в ходе эволюции равновесие сохраняется и поддерживается примерно подобными методами.
На этом этапе, очевидно, заканчиваются процессы культурного генерирования, происходит меморизация культурной памяти, ее застывание, угасание и полная утрата. А это означает исчезновение или растворение этноса и, как следствие, разрушение соответствующей персональной идентичности членами этноса.
Такой период в истории нашей страны повторялся в 20-м веке дважды и оба раза это было трагедией для большинства жителей России. Ведь с потерей базовой – национальной идентичности происходит разрушение всей конструкции персональной идентичности человека, потеря главных и привычных ориентиров, нарушение жизненного ритма.